Гермес, сын Майи милый, Килленский славный бог,
Молюсь тебе усердно: жестоко я продрог.
Дай хлэну Гиппонакту, плащишко шерстяной
Да башмачишек пару с сандальями устрой,
5Да шестьдесят червонцев, что скрыты за стеной.

Не дал еще ты вовсе мне хлены шерстяной,
Чтобы зимой укрыться я мог от стужи злой;
Не дал мне ног в мохнатых понежить башмаках;
А мог я отморозить ступни свои в снегах.

Еще ни разу Плутос — должно быть, слеп он стал —
Войдя ко мне в домишко, любезно не сказал:
«Дарую Гиппонакту мин тридцать серебра
И многое другое». Он глуп: не жду добра.

Я жалко жизнь покончу, от холода стеня,
Коль не пришлешь скорее мне меры ячменя,
Чтоб из муки ячменной, разболтанной в вине,
Желудку в утешенье, похлебку сделать мне.

Постой, художник злостный: как смеешь ты опять
Вдоль борта всей триеры змею свою писать?
Она ползет от носа как раз, ведь, на корму —
И страшное несчастье представилось уму:
5Увы, бедняга-кормчий простится с жизнью сей,
Когда его в колено ужалит лютый змей.