Горькой для нее ты явись, Киприда,
Пусть не смеет хвастаться нам Дориха,
Что опять любовь у нее, как прежде,
С другом желанным.

Изо всех друзей отважных вопль мой первый — о тебе:
Юность отдал ты, чтоб рабства город не узнал родной,
о Аристоклид...

Раньше ходил в рубище он и в старой шляпе войлочной,
Вместо серег в мочках ушей носил кусочки дерева;
Облезлой бычьей шкурою
Плечи одев (шкуру содрал он со щита негодного),
5Жил среди шлюх плут Артемон, среди торговок мелочных,
Нечестно добывая хлеб;
Часто на брус шею он клал и колесом пытаем был,
Часто ему шкуру витым спускали со спины бичом
И выдирали бороду.
10Ну а теперь Кики сынок ездит в повозке, золото
Носит в ушах, темя покрыв слоновой кости зонтиком,
Как женщины...

Некое слово гласит:
Доблесть высоко на скалах живет неприступных
И зорко блюдет свой предел заповедный,
Очам не всякого смертного зрима,
5Но только тому, кто со многим по́том
И муками взыдет туда,
Мужества высей достигнув.

Кто, полагаясь на разум, похвалит Клеобула, жителя Линда,
Если вечных теченью рек, и вешних цветенью трав,
И пламени Солнца, и свету Луны золотой,
И вихрям морским уподобил
5Он жизнестойкость кумира над гробом?
Все, что ни есть, слабее богов. А камень
Разрушат и руки смертных.
Только муж неразумный так мыслит.

Бессчетные стаи птиц
Порхают над его головой,
И прямо прядают ввысь
Рыбы из темно-лазурных вод,
5Когда сладкая манит их песнь.

1.

Ибо даже и те, что богами-владыками
Были в прежние дни рождены, полубоги-мужи
Бесконечно, беспечно, безмятежно не прожили
5Вплоть до старости поздней.

2.

Ибо все исчезает в одном устрашающем водовороте:
И богатство, и высшие доблести.

3.

10...Но мало сил
Есть у людей: и стремленья их тщетны, и краткий их век—
Только смена трудов и тягот,
А смерть нависает над каждым, неизбежна для всех:
И этот удел ниспослан равно
15И лучшим,
И тем, кто плох.

4.

Иначе как от богов
Никому не дается доблесть, —
20Ни человеку, ни граду.
Бог всеразумен. Но бренно
Все среди смертных.

5.

Нет такого зла,
25Чтоб для смертных было нежданным:
Во мгновенье ока
Все низвергает.

Он жил себе вольготно и легко, в холе,
Весь день отборных ел тунцов, творог с медом,
Как евнух из Лампсака, пировал жирно —
И все проел наследство. И пришлось камень
5Копать ему в горах, жевать одни смоквы
И черствый хлеб ячменный — рабскую пищу.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ни рябчиков теперь не жрет он, ни зайцев,
Не мажет жареных лепешек он маслом
10И не макает больше пирогов в соты.

Для мужа лучший брак благоразумного —
Взять за женою честный нрав в приданое:
Таким богатством только дом спасается.
А кто жену возьмет, прельстившись пышностью...
5Не госпожу получит он — помощницу
На весь свой век, разумную, надежную.